Чик, сдерживая себя из последних сил, вынул свисток изо рта и громко крикнул: -- Бью штрафной! Подурнела, пошла, обернулась, Воротилась, чего-то ждала, Проклинала, спиной повернулась И, должно быть, навеки ушла. Когда мы с Алкивиадом разделись, чтобы бороться, он вдруг, взглянув на свою оголенную руку, чмокнул ее от избытка любви к собственному телу. Я к ней главрежа не подпускал, а она ушла к футболисту, -- говорил сверху артист, слезая и аккуратно дотягиваясь длинными ногами с ветки на ветку. Ансамбль сначала начинал с какой-нибудь кавказской песни, а потом постепенно подогревал себя и доводил до состояния пляски. И мне было ужасно стыдно перед ним, потому что с тех пор, как мы съели барана, прошло много времени. Из одного фаэтона вышла женщина с двумя детьми, а из другого вышел плотный мужчина средних лет в белом чесучовом кителе, в темных брюках галифе и в маслянисто сверкающих сапогах. Везде поспевает, хотя то и дело свистит по поводу и без повода. Чик пошел дальше, как-то спиной чувствуя, что фаэтонщик все еще смотрит ему вслед. Они думали, что все это заранее разыграно, а на самом деле Чик и его напарник очень устали и не хотели больше его катать. Они покинули территорию причала и вышли на Собачий пляж. От этих однообразных, увесистых ударов Чик как-то отрезвел и с тоской подумал: а может, так оно и было? Ждать самородка на этом же месте было все равно что ждать самое красное яблоко или самую крупную грушу на той самой веточке, на которой они висели с прошлом году. Только самый наибессовестнейший человек мог сказать, что Белочка любит черный виноград, потому что он похож на мясо. Что же они кушают, говорю, турки их кормят, что ли? Соперник тоже заметил, что Чик его видит, он даже не мог скрыть смущенной улыбки и все-таки с тупым усердием продолжал бежать, хотя теперь это не имело никакого смысла. Окинув глазами дом и стоявшую наискосок от него кухню, Сафар почувствовал струйку нежности, плеснувшую в его душе, но одновременно неожиданно осознал убогость дома, жалкую низко-рослость кухни, покрытой папоротниковой соломой. А бедному Михе надоело, что его любимый ворон так часто от него улетает, а иногда и на всю ночь. Он решил, что, если он не расплачется над гробом тети Циалы, тетушка окончательно уверится, что чегемцы жестокие и дикие люди. Потом послышалось равномерное шлепанье ладоней о сито. Только Чик потянулся за ним, как охотник обиженно отстранился: -- Кто же ястреба берет как мочалку? Да, -- сказал Евгений Дмитриевич, когда Чик кончил читать, и, опять приподняв голову, оглядел Чика так, как если бы Чик был вдвое выше, -- да, когда бы все так чувствовали поэзию. Она сказала, что для нее было бы счастьем проснуться под пенье ласточек. Но он посмотрел на ее мальчишески стройную фигуру, нежное лицо, тонкие загорелые руки и ничего не ответил. Сорок лет назад он, сын богатого помещика, решил посвятить свою жизнь просвещению своего народа. Пахан кушать заставил, -- сказал он с отвращением и, оглянувшись на окно своей квартиры, сунул Чику чистый платок. Чик был в таком тоскливом состоянии, что виноград ему казался не сладким, а каким-то пресным, водянистым. Единственным, правда, слабым утешением Чика было то, что он и в самом деле достал очень крупную мидию. Она шла, по своей горделивой привычке узко переставляя ноги и всем своим видом показывая, что ее-то собака никогда не посмеет тронуть.